Герои среди нас
За веру, за боевое братство
Есть в России места, от созерцания которых захватывает дух. А если осознать, что каждый уголок здесь связан с историей родной земли, то к чувству восхищения прибавится еще и волнение. Такие эмоции испытывают прибывшие в станицу Зотовскую Алексеевского района, расположенную на берегу когда-то судоходного Хопра.
Здесь каждый уголок – истории печать
Это сейчас станица небольшая, в ней от силы 30 домов, каждый из которых — музейная реликвия. Теперь Хопер, по водам которого в прошлом ходили торговые суда, паромы, заметно обмельчал…
Раньше местных жителей считали тысячами! Слава о станице разносилась по всей России, ведь в Зотовской проживали 2 богатея-миллионщика! А еще было немало тех, чьи капиталы приближались к этой солидной цифре.
Чтобы обойти местные архитектурные памятники казачьего быта, потребуется немало времени. В самом центре, недалеко от храма, прекрасно сохранилась сеть лабазов. Рядом найдете остатки трактира, носившего название «Кислые щи». В его подвале складировали не только провизию, но и множество винных бочек.
Тут можно увидеть дореволюционные жилища казаков, в некоторых, обновив фасад, поныне живут станичники. С большой любовью сохранен дом земского врача Федора Протопопова, спасшего немало жизней. Кстати, ему принадлежит научный труд о послеоперационных осложнениях. В 20-е годы доктор лечил самого Ленина, а здесь, в Зотовской, Федор Иванович проводил уникальные хирургические операции. На местном кладбище за его могилой заботливо ухаживают местные жители.
Стоит красавец-храм, сверкая куполами
Церковь Знамения Пресвятой Богородицы, расположенная в станице Зотовской Алексеевского района, имеет давнюю историю. Она начинается с 1682 года, когда возвели деревянную Михаило-Архангельскую церковь. Время шло, менялся облик храма. Кардинальные изменения во внешний вид храма внёс пожар, тогда и решили построить здание на века. Каменный культовый объект казаки начали поднимать в 1785 году. С работой управились довольно быстро, первую службу в нем совершили уже в 1790 году.
С тех давних пор стоит церковь белым лебедем, воспарив над бескрайней зеленью лугов, лесов, опоясанная синими водами Хопра. В те времена архитекторы и строители работу выполняли так, что даже в худшие для христиан времена, когда вместе с верой уничтожали не только народ, но и шедевры искусства, взорвать церкви и соборы не всегда получалось.
За доблесть местных казаков, проявленную в Отечественной войне 1812 года, атаман Платов подарил Зотовскому храму 40-пудовый колокол. Позже революционеры отправили его на переплавку. Была мысль расправиться и с самим церковным сооружением: столкнуть его в Хопер. Народ отстоял. А потом, хитростью, спасли святыню еще раз.
Когда веру обратили в души христиан, сюда прибыл на служение батюшка Михаил Лоза. Храм находился в плачевном состоянии. Службу проводили в колокольне, потому что крыша сгнила и грозила обрушением.
Батюшка постепенно приводил помещение в порядок, получалось очень медленно. Потом Господь услышал молитвы прихожан, в станице случайно оказался Олег Анатольевич Гребёнкин. Увидев храм, сказал: «Помогу». Именно с его поддержки дела пошли на поправку. Сейчас большую помощь оказывает завод «Нью Био», выделяя не только материальные средства, но и рабочих для восстановления.
Находиться там – уже подвиг
Рассказывать об этом человеке – настоятеле храма Знамения Пресвятой Богородицы в станице Зотовской протоиерее Михаиле Лозе мы начали с истории станицы, старинного храма, чудом сохранившегося до нашего времени. Мы старались заинтриговать читателей тем, что рассказываем обо всем не просто так. Пришло время объяснить, к чему вели вас.
Дело в том, что настоятель храма, входящего в Новоаннинское благочиние, Михаил Лоза недавно вернулся с передовой специальной военной операции. Нет, он не стрелял из автомата, не дрался в рукопашной. Цель его нахождения на линии соприкосновения огня совсем иная. Какая? Читайте!
— Ваше решение отправиться в зону СВО – добровольное или принудительно-добровольное?
— Принудительно у служителей Господа не бывает ничего. По Урюпинской епархии бросили клич: кто поедет поддержать дух бойцов в зоне проведения спецоперации? Изъявили желание несколько добровольцев. Мы прошли специальный отбор: бегали в бронежилетах, ползали, стреляли… Нас готовили на полигоне: обучали тактической медицине; передвижению на военной технике (ездить «на броне»), разбираться в современном военном оборудовании. Знания, конечно же, в дальнейшем ой как пригодились!
Приходилось бывать на передовой. В боях участия не принимал, но что такое война – знаю. Священникам оружия не дают, оно нам, собственно, и не нужно. Наша задача состоит в том, чтобы поддержать дух бойцов, веру в будущее, помочь им понять, почему и для чего парни там находятся.
— Вы рветесь назад, туда, где «горячо»… Что Вами движет? Вы ведь можете сказать: я своё там отбыл, хватит!
— Есть такое понятие — БОЕВОЕ БРАТСТВО. Его осознать может не каждый, но тот, кто был на войне, это четко понимает.
Когда я ехал на СВО, не знал, куда конкретно попаду. Когда оказался в Донецке, меня отправили в село Красная Поляна Великоновоселковского района Донецкой области, под Волновахой (46 км на машине, — прим.ред). Армия – Дальневосточная; основная национальность военнослужащих – буряты. Люди не кинулись ко мне толпой с криками: «Ура! Батюшка приехал!». Надо было обрести их внимание, уважение.
В центре того села когда-то был храм Николая Чудотворца, с которым расправились в советские времена. Сейчас там стоит большой крест. В десять часов утра, когда в расположенные рядом магазины съезжаются солдаты, чтобы закупить продукты, заправить автомобили, прихватить запчасти, посетить действующее кафе и отдохнуть, я вставал у креста и служил молебны.
Со стороны на меня смотрели с удивлением: кто это там молится постоянно? Потом стали подходить местные жители, солдаты, просили об исповеди (святые дары были со мной). Так постепенно привыкли к моему появлению. Приходилось проводить обряд крещения – я к этому тоже был готов, крестильный набор носил при себе. Христианами становились солдаты, которые до того, как оказались на линии огня, к вере не тянулись. Местные жители с этой просьбой обращались к местному священнику, который к моему появлению отнесся очень хорошо. Бывало, по воскресеньям вместе проводили службу. Я исповедовался перед ним, причащался, потом рядом сидели, дружелюбно разговаривали.
Люди были рады тому, что я с ними рядом.
— Как местное население относится к солдатам?
— Все хорошо в этом плане у наших парней. Одна женщина в разговоре мне сказала, что в её доме живут военные, там чистота, они не пьют, в разгулы не пускаются, ей помогают с делами. Этот поселок был под бомбежкой, так что в каждом дворе много чего надо восстанавливать.
— Отец Михаил, Вы служили там, где среди воинов основная национальность – буряты, зачем им священник-христианин?
— Там не только буряты. Есть мусульмане. Однако очень много христиан. Всем нужна моральная поддержка. Был такой случай.
Мы приехали в штурмовое подразделение, располагавшееся в больших армейских палатках, прикопанных в траншеях. В центре получилось подобие полянки, типа плаца, где на момент нашего прибытия собрались солдаты. Спрашиваю их: «Верующие есть?» Знаете, как они ответили? «Ой, батюшка, тут все верующие! Неверующих нет!» Верят они там… Верят в бога, в приметы… Главное, верно направить человека, а потом уже не важно: буддист он или мусульманин. Все – люди, там страшно всем. Кто-то соскучился по дому, кому-то все надоело, кому-то страшно, кто-то впал в отчаяние. Им крайне нужна духовная поддержка.
Приходилось благословлять парней на бой. Как-то во время службы у креста мимо шли военнослужащие, и, увидев меня, обратились с просьбой благословить: завтра им предстоял бой. Помолились вместе, благословил их. В такие моменты для них важно попросить у бога поддержки, ведь война – страшнейшее явление!
Желающих попросить благословения много, а вот причаститься хотят мало служащих. Вероятно, потому, что ребята не понимают, что это такое: святое причастие. Многие хотят побеседовать с батюшкой, чтобы выслушать проповеди, собираются отделениями, всей ротой. Хоть мусульмане, хоть буддисты, слушают внимательно. Ведь общечеловеческие ценности во всех верах одинаковые. Мотивация на победу должна быть у человека твердая. После благословения идут они в бой, а в душе с ними – вера, любовь к Родине, к семье, к матери с отцом.
Бывал я в подразделениях, где ребята находились безвыездно целый год. Если кто-то приехал сюда за деньгами – такая мотивация быстро заканчивается. Как только начинают сыпаться пули и рваться бомбы, им не деньги нужны, он хотят уцелеть. Совсем другое, когда боец пришел на линию огня через военкомат. И третье, когда человек в силу профессии защищает Родину. Во всех случаях важна цель.
— Происходило на Ваших глазах что-то необычное?
— Ну, такого, как явление Пресвятой Богородицы, не было, а Божье спасение происходит каждый день, поверьте. Вот о чем расскажу.
Приходит ко мне мужчина лет шестидесяти. Знаю, что он с афганской войны начинал, потом чеченские бои прошел, сюда добровольцем прибыл. Стрелять умеет хорошо, да еще к тому же по профессии врач. Называет себя «вольным охотником». У него есть пулемет, и, спрятавшись в траве, он охотится на летающих квадрокоптеров, которых там великое множество.
У всех летательных аппаратов разные назначения: «разведчики» отслеживают расположения войск, так называемые «бабы яги» сбрасывают снаряды, «камикадзе» падают на цель с боезарядом. Так вот наш «охотник» сбивает этих летунов, причем, не по приказу начальства, а по велению сердца, так сказать, в свободное время.
Поговорили мы с ним по душам, он попросил благословения и ушел на «дело». А когда я в очередной раз служил молебен у креста, «вольный охотник» подошел с таким рассказом: «Вчера ТРИ квадрика сбил. Один — из тех, что способен навредить танку, подлетая под днище (там железо не настолько прочное, как броня на башне). Как бы ни было сложно, я сумел его сбить! Остались живы люди, танк сохранён!».
И вот ещё. Отслужив молебен, еду в свое расположение. Начался дождь. Вижу, у дороги стоят старенькие «Жигули». Знаю, что военные специально сбрасываются деньгами и покупают ветхую машинку, чтобы ездить за продуктами, лекарствами или запчастями к военной технике. Такие автомобили менее заметны, чем военные, которые более подвержены риску. И вот я остановился у этой машины, предложил парню помощь: оттащить к месту назначения. У него троса не было, нашлась веревка, которая постоянно рвалась. Бесконечно останавливались, связывали, зацепляли, она опять обрывалась. Дождь нас намочил до нитки. … Подъезжаем к последнему блокпосту и тут рядом с нами «прилетело». Ни его, ни меня не задело, просто сильно грохнуло «по ушам». Дороги, куда еду, я не знал, он мне путь показывал. Слышал название то ли Старомалиновка, то ли Старомариновка.
Наконец приехали. Отцепили машину, затолкали ее во двор, и парень мне говорит: а теперь, батюшка, езжай, и побыстрее! Подумалось: хоть бы чаем напоил, ведь я сильно замерз. Но он не пригласил, я развернулся и отправился восвояси.
Когда вернулся к своим, рассказал эту историю. Бойцы замерли в состоянии шока: оказывается, я был на самой что ни на есть боевой передовой, меня спас сильный дождь. Иначе оттуда живым не вернуться: разбомбили бы квадрокоптерами. Больше меня никуда одного не отпускали, выделили вооруженного солдата в охрану, с ним везде передвигались. Он знал местность, понимал, где можем проехать, а куда соваться не стоит.
Вот еще одно чудесное спасение. Лето, жара. Ребята расслабились, сняли бронежилеты, некоторые разделись до пояса. В «броне» остался только парнишка, находившийся в зоне боев считанные дни.
И тут прилетает мина. Молоденький солдатик, сообразив, что в экипировке он один, упал на взрывное устройство, защитив собой остальных. Все подумали: парню конец! Но потом из госпиталя сообщили: он жив, поправляется… Разве это не чудо? Ведь прилетела не граната, а мина! Выжил пацан, его Господь спас, а через него — остальных! Хотя, как говорится, самая высшая добродетель – отдать душу свою за други своя. Он это сделал, смелый поступок помог ему спастись.
Однажды приехали в очередной раз к штурмовикам, как раз, где «вольный охотник» воюет. Сидим в блиндаже, беседуем. Рация работает постоянно. Вдруг слышим — называют фамилию мусульманина и говорят, что он «200» (убит). Командир отдает приказ сходить и посмотреть, точно ли «200», может, «300» (ранен) и ему нужна помощь. Ребята под обстрелом пробрались туда, передали, мол, точно «200».
И вот мы собрались оттуда уезжать, «вольный охотник», командующий подразделением, передает по рации: «Выезжает «коробочка» (УАЗик), смотрим в небо! Провожаем!». Подходит ко мне и говорит: «Только что погиб очень хороший парень, но не христианин». Факт, что за погибшего нельзя будет молиться, сильно его огорчал. Я стал рассказывать, что если вспомнить историю христианства, то там описаны случаи, когда Господь крестил кровью человека. Сколько у нас мучеников, которые не были святыми, а во время своих мучений проливали кровь, тем самым, получая крещение, обретая святость. И тут я понял, что «охотнику» от услышанного стало легче.
На войне все близки душой: мусульмане, христиане. Там дружба иными мерами измеряется.
— Почему солдаты так Вас берегли?
— Считается, что священник богом оберегается. Если погибнет он, солдату тогда чего ждать? Священник там как Символ Веры в правое дело, в справедливость, в любовь Господа к людям. Если его убьют – погибнет Вера. Потому и берегут нас. Даже буддисты! Через священнослужителя создается духовная безопасность. Потому противники за нами очень охотятся.
— Как удалось найти общий язык с парнями иной веры?
— И вновь на Ваш вопрос ответит случай. Собираемся с бойцами на беседу. Некоторые встают, чтобы уйти, потому что буддисты. Спрашиваю их: «А лама тебя чему учил: пьянствовать, дебоширить, наркоманить? Или ещё чему-то плохому? Нет? А я тебя другому буду учить? Тому же самому! Общечеловеческие ценности у нас одни и те же. Слушайте и вникайте!». Остались поговорить раз, другой, а потом сами с желанием шли общаться. И перед боем обязательно молились все вместе.
Главное, не посеять там межконфессиональную вражду. Нельзя сказать: христиане – оставайтесь, остальные – уходите, при вас беседу вести не буду. Бывает, говорю о православии, потом ко мне подходят люди и просят: батюшка, дайте крестик, иконку. Когда начинаю кропить святой водой – никто не отказывается, какой бы веры ни был. Воспринимают этот обряд с душевной радостью, надеждой на спасение. Просят, окропи нас, технику… Просят даровать им святые лики, которые на освященную технику наклеивают. Берут для себя, для друзей.
Затрону и такой момент. У нас в мирной жизни в обиходе используется немало матерных слов. А в окопах этими словами объясняются. Но мат ведь большой грех! В моем присутствии парни научились его избегать. Чистая речь – духовная безопасность. Будешь чист духовно, даже если ранит – выживешь. А коль уж случится худшее – душа окажется в нужном месте.
Я смотрел на ребят, которые на гражданке жили веселой жизнью, как придется: кто правильно, кто нет, о духовном не помышляли. А боевое противостояние их сделало другими.
— Придет время, закончатся эти бои… Какими парни войдут в мирную жизнь?
— Вернувшись домой, они в социум внедрят другой настрой. Каждый из них здесь познал цену жизни, семье, произвёл переоценку ценностей. Теперь иначе относятся к детям, женам, старшему поколению… Обрели корни, без которых жили иванами, не помнящими родства. Без корней, сами понимаете, дерево сохнет. У человека же засыхает душа. Теперь по-другому воспринимают понятие Родины, обычаи народов, а значит, появляется осознание, за что они тут борются. Когда нет ничего за душой – не за что и сражаться. Вот что здесь происходит с ребятами и для чего нужен священник.
Знаете, именно буряты мне показали памятник русскому богатырю Алёше Поповичу, а рядом – священный дуб, к которому прикреплена икона Богородицы. Около него собрались все, неважно, какой национальности, веры — вместе отслужили в этом месте службу. Молились, кто как мог, каждый возлагал надежду на помощь Бога, Высшей Силы. Может так оказаться, что именно тот первый молебен станет дорогой к Господу Богу.
Знаю дьякона, раньше служившего в отделе по борьбе с религией. Когда он стал вникать в вероучения, с которыми должен был в Советском Союзе бороться, понял: истина – в православии.
— Российский солдат… Какой он, по-вашему?
— Если общее понятие изложить, то это патриот, защитник, любящий Родину.
С нами в подразделении часто ночевала эвакуационная группа. Они доставляют раненых до госпиталя, убитых в другое место. Там часто меняются водители. И вот как-то ночью группа приехала поздно. Зашел очередной шофёр, поздоровался, ему показали место, куда может лечь. Утром, когда я его увидел, поразился: что за чудо? Лежит гора на кровати, не умещается не в длину, ни в ширину. Он не толстый, просто огромный человечище. Чистокровный бурят. В европейском понимании он не то что некрасивый, а прямо, извините, страшный.
Утром отправились каждый по своим делам. Вечером встретились, разговорились. Оказалось, что этот бурят весьма образован. А как он любит своих родителей, семью: жену, детей! Воюет с 2014 года, за это время в отпуске побывал только раз. Контракт заканчивался многократно, но вот его принцип: кто будет защищать Родину, родных? Намерен воевать до победы, пока позволит здоровье и продлится жизнь. Говорил с ним несколько вечеров, восхищался чистотой его речи, души, мыслей. По внешности нельзя судить о человеке.
— Как с питанием обстоят дела на передовой?
— Не приходилось слышать жалоб. Ну, может, чего-то не хватает, если в окопах несколько дней идут непрерывные бои… А так – бойцы сыты, за это не стоит беспокоиться. Все у ребят есть. И вода есть, даже бани посещают.
— Парни там не просто сдружились — сроднились, срослись. Они прикрывают друг друга в бою, спасают жизни друг друга, рискуя собственной. Но война есть война: приходится терять тех, кто рядом. Как они переживают это?
— В воинском требнике есть молитва «О даровании победы». Отслужим молебен, и я говорю: «А теперь давайте помянем погибших». Все встают и молятся. Каждый понимает: это может с ним случиться в любой момент! Помнят всех, кого потеряли. Мне на электронную почту присылают большой список, за кого надо отслужить, указывают имена раненых, погибших. Кто-то эти сведения собирает… Пишут заметки: этот – точно крещеный, а тот – нет…
Приезжают общаться и люди с высокими военными чинами. Подполковник мне рассказывал, как выходили из окружения. Была поздняя ночь, мы с ним сидели на крыльце, лица военачальника не видно, но я слышал, что он плакал, вспоминая о потерянных в бою ребятах.
Представитель из политотдела армии сказал: солдат не надо жалеть, их надо беречь! К примеру, отбили какую-то территорию. Можно им сказать: «Вы — герои! Отдыхайте!» Они прилягут на отдых, а тут вдруг случится такое, что спрятаться негде. Поэтому лучше приказать: окапывайтесь! Тогда они точно останутся в живых!
— Какие слова утешения Вы находите потерявшим друга, брата, мужа, сына?
— Чем утешить атеиста, я не знаю. Могу обратиться только к верующим. Погибшие получат наивысшую награду от Бога. Нам остается лишь молиться за них. А те молятся за нас на небесах. Мы здесь – за них, а они там – за нас! Их души рядом с Богом!
Не все верят, что ждёт человека после смерти. А на земле остались сиротами дети, жена – вдовой, родители горюют без сына. Но ведь мать и отец растили сына мужчиной! Им надо гордиться, что воспитали правильного человека, настоящего героя! Кто должен защищать Родину во время опасности? Вспомните Великую Отечественную войну: каждой семьи это коснулось, прятаться было стыдно да и некуда. Сегодня многое упущено в воспитании патриотизма, любви к Родине у детей. Может, спецоперация — шанс вернутся к этой науке?
Герои СВО
По словам отца Михаила Лозы, все, кто там воюет, – герои. До нас доходят единичные случаи, хотя эпизодов героизма в каждом дне боёв немало.
…Случилось так, что солдат, оказавшись в окружении, защищался, как мог: сражался не только с противником, но и с дронами. Эпизод того боя случайно заснял российский квадрокоптер, кадры просмотрены командованием. Чтобы встретиться с героем, в часть приехали военачальники, корреспонденты. С большим трудом парня вывели из боевого окопа для встречи. Это удалось сделать ночью, в темноте. Боец был удивлен, что на его противостояние врагу обратили внимание, а командир сказал: «У нас такое происходит каждый день. Кого-то заметили, а других – нет. Тут награждать надо либо всех, либо через одного!»
На этих словах отец Михаил замолчал, а потом добавил:
— Это же ВОЙНА! Понимаете, находиться там – уже подвиг!
Отец Михаил в прошлом электрик на птицефабрике, божьим промыслом стал священником. На дежурстве услышал сообщение о том, что в боях под Чечней подорвалась машина, перевозившая солдат. Знал, что его сын, выполняя приказ командования, как раз должен был менять место дислокации… Тогда Михаил стал горячо молиться за сына, клятвенно обещал, что если парень будет спасен, остаток своей жизни посвятит служению Господу.
…Легкого пути к Богу не бывает. Главное, достойно его пройти. У протоиерея Михаила Лозы получилось это сделать.
Из прошлого — в будущее
Если кто-то думает, что в ведении священника — только души живущих не земле, то будет не прав. Потому что под опекой Михаилы Лозы, как и у всех священников, находится еще и сельское кладбище. Он знает много историй про захоронения.
К примеру, еще до революции, когда Хопер был полноводной рекой, в богатейшей станице Зотовской проходила ежегодная осенняя ярмарка. Большинство торговцев и купцов добирались сюда вплавь, на пароме, и редко кто – по грунтовой дороге. Однажды, уже почти рядом со станицей, что-то случилось с переполненным людьми паромом, судно пошло ко дну. Вода была холодной, а течение – быстрым, потому что рядом крутила лопасти мельница. В живых остались единицы, люди погибли под мельничным колесом. Опознать кого-то было сложно, поместили всех в одной могиле. Сейчас от захоронения остался лишь курган, но батюшка знает это место, часто останавливается тут, чтобы помолиться за погибшие души.
Ведь без прошлого никогда у нас не будет настоящего и будущего…
Юлия ЗУБРЕВА.
Фото Араика САГАТЕЛЯНА.
Источник: «Авангард», 17.11.2023, № 138 (13820)